Мы понимаем, что тема, которой касаемся, ведет в область споров и дискуссий, однако считаем ее рассмотрение необходимым, поскольку очень распространена в наши дни точка зрения, что между словами «масонство» и «розенкрейцерство» можно буквально поставить знак равенства. Из-за их кажущейся синонимичности розенкрейцерсто порой отталкивает тех, кому оно могло бы быть близко, и привлекает тех, кто совсем далек от его понимания.

Прояснение взаимосвязи, сходства и различия розенкрейцерства и масонства требует долгого и внимательного изучения. Как мы увидим ниже на конкретных исторических примерах, эти слова не так просты, как кажутся, и могут скрывать за собой совершенно разные феномены. Кроме того, не будем забывать, что не существует точного и принимаемого всеми критерия, по которому можно было бы судить, является ли человек розенкрейцером или нет (вернее, критерий этот не находится в пространстве рационального). В случае с масонством такие критерии все же существуют.

Розенкрейцерство, как мы уже писали в разделе «Истоки» , возникло в 17 веке и тогда же пережило свой первый расцвет. Принципиально важно, что розенкрейцеры того времени не состояли ни в каких организациях — ни в открытых, ни в тайных. Да, существовали небольшие «кружки» единомышленников, но они не имели ничего общего с какими-либо атрибутами масонства.

Фрэнсис Йейтс допускала, что «за таинственными розенкрейцерскими манифестами и вправду могла стоять какая-то реальная организация протомасонского типа», однако с современным масонством она не могла быть связана. Хотя сами корни масонства уходят в древность, его возникновение в существующем ныне виде относится к более позднему времени — первая великая ложа была основана в Англии в 1717 г., спустя почти сто лет после публикации Манифестов розенкрейцеров, а первый масонский устав возник лишь в 1723 г.

Первым человеком, разделявшим розенкрейцерские взгляды (впрочем, и об этом ведутся споры) и принятым при этом в ложу, был Элиас Эшмол (1617-1692). Это был 1646 год — после публикации Манифестов прошло 30 лет. Имя Эшмола — единственное в 17 веке, которое хотя бы как-то связывает масонство (и только в той форме, в какой оно существовало в 17 веке) и розенкрейцерство.

Лишь спустя примерно 140 лет после публикации Манифестов возникает первая организация, которая прямо назовет себя розенкрейцерской — Орден Золотого и Розового (или Злато-Розового) креста (прилагательное «розовый» относится здесь не к розовому цвету, а к розам). Так сложилась история, что этот орден возник из масонства и создан как некая «надстройка» над ним. Он оказал огромное влияние на восприятие розенкрейцерства в дальнейшие века. Именно к Ордену Злато-Розового креста восходит организация работы некоторых последующих орденов и претензии отдельных из них на «изначальное» розенкрейцерство. Однако это самое изначальное розенкрейцерство не имеет к этому ордену никакого отношения. Повторим еще раз, между ними — целых 140 лет и, самое главное, бесконечная смысловая пропасть. Все представления, что розенкрейцерство «элитарно» и доступно лишь господам мира сего, являются темным флёром, который оставил после себя этот орден. Именно он привнес в розенкрейцерство такие понятия, как система посвящений, жесткие иерархии, беспрекословное подчинение руководству, высокие членские взносы.

Детальное изучение работы ордена вызывает множество вопросов к нравственному (не говоря уже о духовном) уровню его основателей и членов: Иоанн Георг Шрепфер, занимавшийся спиритизмом в кофейне, врывавшийся на масонские собрания вооруженным и закончивший жизнь самоубийством; Иоганн Рудольф фон Бишоффвердер, разыгравший спиритическое шоу перед принцем Пруссии Фридрихом Вильгельмом (будущим императором Фридрихом II), чтобы убедить его в своих «магических способностях»; Иоганн Кристоф Вёльнер, ставший ярым борцом с просветительством (жертвой чего стал, в частности, всем известный философ И.Кант, который был ограничен в своих лекциях). Это были невероятно честолюбивые и властолюбивые люди, пошедшие по популярному в псевдо-оккультизме пути: хочешь великих посвящений — придумай их сам. Поэтому чем больше укреплялся орден, тем дальше он уходил от духовных целей (если допустить их изначальное существование) к политическим, к интригам и профанациям. Георг Шустер, автор фундаментального исследования тайных обществ, описывает работу ордена так (и в этом описании он близок к выводам практически всех исследователей):

«…сомнение возбудило прежде всего ужасающее невежество розенкрейцеров в области естественных наук. Сведения о химических процессах, которые они сообщили членам под видом неприкосновенной тайны и глубочайшего познания природы, советы, как производить животных и металлы, были выхвачены на лету из старых книг, частью позаимствованы в виде особой тайны у пастухов, пахарей и старых баб. Рефераты, читавшиеся в кружковых собраниях, являлись по своему бессмысленному содержанию в такой же мере насмешкой над здравым человеческим рассудком, как и те книги, которые предлагались для изучения всем последователям. Обещания, которые беспрерывно раздавались высшими властями ордена, были неумеренны в такой же степени, как грубость, которой отвечали на каждое сомнение». (1)

Вот что получается, если пытаться извратить высокие цели изначального розенкрейцерства примешивать к ним свое тщеславие. Заинтересовавшийся читатель без труда найдет множество свидетельств, которые покажут, что у истоков ордена стояли настоящие прусские «Остапы Бендеры» от розенкрейцерства. И здесь уместно повторить еще раз: и масонством, и розенкрейцерством могут быть названы совершенно разные явления. Поэтому всегда, произнося их, нужно максимально конкретизировать, какие именно люди, школы, учения под ними подразумеваются. Ведь и то, что делали «золотые розенкрейцеры», вовсе не характеризует все немецкое масонство, которое, в конечном итоге, оказало им сопротивление в попытках установить тотальную власть.

Тем не менее, именно с Орденом Злато-Розового креста связывают возникновение розенкрейцерства в России, на примере чего мы хотим показать, как сложно сравнивать масонство и розенкрейцерство «вообще», без упомянутой выше конкретизации. Предлагаемое немецким орденом «розенкрейцерство» прошло через мощный фильтр здравого смысла и высокого нравственного уровня людей, стоявших у истоков розенкрейцерской работы в нашей стране. Сам Иван Шварц, получивший от Вельнера в 1783 г. право вести работу ордена в России, был противоположностью своего немецкого «коллеги» — он был человеком с искренним горящим сердцем, бескорыстным, вдохновленным любовью к человечеству и благими идеалами сам и умевшим вдохновлять ими других. Именно такой человек и должен стоять во главе розенкрейцерских трудов.

Но зачем вообще потребовалось начинать розенкрейцерскую работу в России, если уже существовало масонство?

Масонская работа не едина и может проходить в разных формах, что и наблюдалось в России в 18 веке. Многие светочи того времени — Новиков, Лопухин, Гамалея, Херасков, Черкасский и т.д. понимали, что системы Елагина и позже Рейхеля, по которым работало русское масонство, были далеки от «истинного масонства», каким оно им представлялось. Его образ был связан с осуществлением в жизни учения подлинного, духовного христианства, а также с возможностью нести Свет людям. Строгие порядки и формализм, а также сомнительные для пользы духовному развитию темы собраний были в этом существенными ограничениями. Поэтому в 1780 г. Шварц, Новиков, Херасков и еще несколько их единомышленников основали новую ложу — «Гармония». Она была совершенно не похожа на обычные масонские ложи — в ней больше не проводилось ритуальных собраний и вообще ритуал не был необходимым для ее членов. Лопухин говорил:

«В это время обряды были необходимы, чтобы отделить от себя слабых людей, имени христианства стыдящихся. Для того-то собрания разделили на разные степени, так что все важнейшее христианское учение закрыли разными символами и иероглифами нравственности, пока наконец в последних степенях мало-помалу и совершенно откроют главную цель, состоящую ни в чем другом, как в истинном и внутреннем христианстве, в котором царствует един Христов дух» (2)

После Вильгельмсбадского конвента 1782 г. русское масонство обрело независимость от европейского, и вместе с началом розенкрейцерской работы — переосмысленной и преображенной — это открыло историю нового русского масонства. Это было уже не нелюбимое многими «строгое соблюдение», но расцвет подлинно духовной работы:

«Сравнивая катехизис старого елагинского масонства с новым, лопухинским, мы узнаем о тех коренных различиях, которые наступили с этого момента в масонстве, когда изменилось не только определение понятия, что такое масон, но даже песни масонские резко изменили свой характер. Главное же в том, что прежняя работа масонов — «Действие символической лопаткой, наугольником, циркулем и чтение повести адонирамовой» — заменилась простым и ясным определением розенкрейцеров — «следовать Иисусу Христу». Так вольные каменщики стали розенкрейцерами, так «искатели таинственных загадок» стали рыцарями креста!» (3)

В отличие от своих западных розенкрейцерских «братьев», сосредоточенных на политической борьбе и всерьёз подумывавших о «мировом господстве», и в отличие от масонов елагинской системы, увлеченных «разгадыванием масонских ковров», Шварц, Новиков, Херасков, Гамалея, Лопухин и разделявшие их взгляды обратились к духовному просвещению, размах которого известен сегодня любому хотя бы немного знакомому с историей России человеку. Их биография показывает, насколько чистыми, светлыми и искренними в своем поиске Истины были эти люди, насколько они были самоотверженны и преданы той великой Работе, которой себя посвятили. Во многих эпизодах этой их биографии, во многих поступках их повседневности мы найдем чистое, изначальное розенкрейцерство, осуществленное не на словах, но в жизни. В то же время они называли себя масонами, и в этом историческом примере у этих двух направлений есть общее. Но так, конечно, бывает не всегда, что мы видели в примере с немецким розенкрейцерством 18 века.

Все это было рассказано нами для того, чтобы показать, какая огромная пропасть может лежать между людьми, которые называют себя «розенкрейцерами», людьми, которые называют себя «масонами», а также между отдельными представителями первых и вторых.

Заметим походу, что то же самое можно сказать и о мартинизме, который связан в истории России с розенкрейцерством и положительно на него повлиял. Книга Луи Клода де Сен-Мартена «О заблуждениях и истине» оказала огромное влияние на умы тех русских масонов, которые были способны ко внутренней мистической работе и потому отказались от душной елагинской системы (сам Елагин, конечно же, книгу критиковал). Они восприняли учение Сен-Мартена сердцем, как оно того и требовало, и именно поэтому их абсолютно верно называли «мартинистами» еще за сто лет (!) до того, Папюсом был основан Орден мартинистов.

К началу 20 века розенкрейцерство во всем мире стало обновляться и преображаться. В 1900-1930 годы были созданы буквально десятки розенкрейцерских групп, при этом большинство из них были полностью свободны от масонства. Некоторые почитатели «древностей» пренебрежительно отзываются об этом времени как о «нео-розенкрейцерстве». Но в действительности они предлагают вполне допустимый термин, поскольку в то время действительно произошло новое откровение Братства миру. Впрочем, во многом это было и возвращение к «духу» розенкрейцерства 17 века. Если некоторые из представителей нового розенкрейцерства и использовали масонские понятия, то масонство понимали символически, как строительство внутреннего храма в душе человека. Например, Ян ван Рэйкенборг использовал масонскую символику для описания духовного пути, как и Макс Гендель:

«Чем больше мужчин и женщин задействованы в мистическом масонстве, сознательно выстраивая храм своей души, тем скорее мы увидим второй пришествие Христа и тем сильнее будет раса, которой Он будет управлять в соответствии с законом любви».

Конечно, розенкрейцерство того времени не развивалось в стороне от масонства полностью. Так, Харви Спенсер Льюис, основатель А.М.О.Р.К., был масоном, что, разумеется, нашло прямое отражение в выбранных им формах организации работы ордена.

И хотя формы духовной работы могут быть разными, и это абсолютно нормально, есть исторические факты, которые нельзя игнорировать. Внимательное изучение раннего розенкрейцерства показывает, что оно никогда не понималось как та или иная жесткая система посвящений и ритуалов. Во-первых, розенкрейцерство — намного более внутренний, мистический путь, путь «внутреннего посвящения». Во-вторых, вместе с этим он предполагает труд во благо ищущих людей, о чем прямо говорится в Манифестах розенкрейцеров:

«…чтобы каждый знал, что, сколь истово ни почитаем мы свои секреты и тайны, все же приемлем за должное довести до многих знания и сведения о них».

«…мы свободно и без различия раздаем сокровища наши, не оказывая преимущества благочестивым, ученым и мудрым, ниже княжеским персонам перед простым людом … мы же судим и узнаем достоинства вступающих в Братство не человеческим тщанием, но мерою бывающих нам откровений и явлений».

Поэтому, в-третьих, розенкрейцерство изначально обращается ко всем, не деля на мужчин и женщин, на состоятельных и бедных, но лишь на способных и не способных понять смысл этого обращения. В-четвертых, для осуществления задач розенкрейцерства ритуальная часть может быть, самое большее, лишь вспомогательной, но никак не обязательной. В-пятых, розенкрейцерство открывается лишь тем, кто не ищет «чего-либо иного, помимо мудрости», о чем также говорится в Манифестах. Таковы основные различия между масонством и розенкрейцерством, и их список можно было бы продолжить, и в полной мере он становится очевиден, если постигать то и другое изнутри, а не только лишь со стороны внешнего исследования.

Масонство выполняет в этом мире свои задачи, которые, безусловно, интересны для изучения, но о них требуется совсем иной разговор — не в контексте розенкрейцерства. В розенкрейцерской работе вопросы будут другие и о другом. Это очень важно понимать и сделать для себя правильный, то есть наиболее подходящий каждому человеку выбор. С нашей точки зрения, пути масонства и розенкрейцерства изначально ориентированы на разные типы людей, которые не лучше и не хуже. Очень трудно «переучить» человека внутренних откровений, «пути сердца» работать по уставу, точно также почти невозможно убедить человека устава, что всей ритуальной частью и всеми иерархиями на пути мистика можно с легкостью пренебречь. Розенкрейцерство — это путь внутреннего, а не внешнего. Слово «масон» переводится как «каменщик». Розенкрейцер — тоже каменщик, и он занят ни чем иным, как созиданием внутреннего Храма. И в этом Искусстве человек может преуспеть лишь милостью Бога, даруемой по горячим молитвам и каждодневным доказательствам искренности служения Истине и Свету. Это и есть «истинное масонство» розенкрейцеров, в которое может посвятить себя только сам человек, встав на путь серьезной духовной работы.

«Репнин рассказал Новикову, что долго ездил по Европе, тратя большие деньги, чтобы открыть, где существует истинное масонство и быть посвященным в настоящие высшие его степени, но долго не успевал в своем намерении и встречал беспрерывно разочарования и обманы. Наконец, сказал он, встретил я человека (но где и кого, об этом Репнин умолчал), который открыл, что истинное масонство есть тайна Розенкрейцеров…». (4)